ИСКУПЛЕНИЕ КИПЯТОШИ

– Очнись, мразь! — раздался гулкий мужской голос, многократно втореный звонким эхо.

— А? что? — прохрипел Кипятоша.

Чайник продрал глаза, но в тусклом свете единственной потолочной лампы в помещении он ничего не мог разобрать кроме нескольких расплывающихся силуэтов. Одна из фигур приблизилась к нему и нанесла удар чем-то металлическим. Послышался такой же металлический отзвук полого жестяного тела Кипятоши. Удар оставил вмятину на его боку и ободрал серую эмаль. Кипятоша застонал от боли.

— Молчать! — приказал голос, — это может продолжаться бесконечно долго…

— Да кто вы?! Что вам нужно?! — заверещал Кипятоша и часто заморгал, пытаясь согнать приставшую к глазам густую пелену, — где я?!

— Во даёт! — голос засмеялся и ему вторили другие голоса. Все были мужские, — ты чего, Кипятон, забыл что ли всё? Лысый, — обратился голос к кому-то в комнате, — ты ему видать сильно уебал в последний раз, он теперь не помнит нихуя!

— Ща я ему помогу вспомнить, — злорадно буркнул Лысый, — разойдись!

Послышался звонкий монотонный звук какого-то инструмента, вроде болгарки. Люди расступились и между тусклой лампочкой и Кипятошей возник силуэт лысого черепа, а лицо было скрыто в тени.

— Вы, двое, держите его, — скомандовал Лысый.

Связанного Кипятошу схватили две пары рук и сильно прижали к стулу, на котором он сидел. Кипятоша увидел отблески бешено вращающегося диска пилы и зажмурился. Через мгновение вспышка боли прожгла дыру в его сознании.

Диск впился в погнутый вздёрнутый нос Кипятоши, комнату озарили искры. Кипятоша истошно заорал от боли и забился в агонии, моля всех богов только о том, чтобы потерять сознание, но как назло не терял, что заставляло где-то в осколках раздробленного болью сознания чувствовать таким образом божье наказание за все его грехи.

Экзекуция длилась недолго. Кипятоша всё ещё верещал, когда пила остановилась и послышался гулкий стук металлического куска его тела о твёрдый бетонный пол.

— А-а-а, зачем?! — плакал в истерике Кипятоша, — что вам надо, сволочи?!

Тёмная фигура взяла стул, поставила его перед Кипятошей спинкой вперёд. Лысый мужчина уселся прямо перед рыдающим Кипятошей, настолько близко, что Кипятоша смог разглядеть глаза своего собеседника: чёрные с желтоватым отблеском.

Откуда-то издалека послышался душераздирающий женский крик.

— Это… где Веснушка? Что вы с ней сделали, твари?! — вдруг заорал Кипятоша, забыв о боли. Он рассвирепел и попытался выбраться, но державшие его верёвки были слишком туги.

— Да успокойся ты, — лёгкая ухмылка окрасила спокойный голос, — всё с ней будет в порядке.

Послышался очередной крик. Он доносился длинным далёким эхом, отчего Кипятоша сделал вывод, что они находятся в каком-то подвале. Кипятоша резко дёрнулся, пытаясь достать того, кто сидел напротив, но верёвки, державшие его, были затянуты слишком туго. В отчаянии Кипятоша харкнул соплями вперемешку с кровью в силуэт напротив.

— Это ты зря, конечно, — спокойно бросил голос, вытирая лицо ладонью.

Кипятоша получил серию ударов фомкой по своему некогда сверкавшему круглому телу, где одна за одной оставались вмятины. С каждым ударом Кипятоша издавал стон боли.

— Ну что… Кипятон… поможешь нам? — спокойно обратился силуэт.

— Да… Да в чём вам помочь-то? Я не понимаю… объясните! — заверещал Кипятоша.

— Хе-хе, — засмеялся силуэт, — ну вспоминай, ёп-та, сколько можно напоминать?

Силуэт тяжело вздохнул, встал со стула и ногой откинул его в угол, заставив присутствующих в комнате уворачиваться от летящего предмета мебели. Силуэт еле заметно кивнул головой в сторону Кипятоши.

Кипятошу опять схватили и прижали к стулу неизвестные люди, которых он не мог видеть, а только чувствовать их хватку. Один из присутствующих подошёл к Кипятоше сбоку и расстегнул ширинку, обнажив отвратительно кривой и испещрённый гноящимися язвами страшный хуй. Это был самый отвратительный хуй, который Кипятоше доводилось видеть. В прямой свет лампочки он увидел залупу в белых волдырях.

Без лишних звуков и промедления этот хуй принялся ссать внутрь Кипятоши. Жёлтая струя звонко барабанила по мятому телу Кипятоши изнутри. Чайник почувствовал жжение на внутренних стенках. Сквозь боль обрубка своего носика Кипятоша всё равно почувствовал острый гнилостный аромат давно не мытой вспревшей залупы. Он бросил на неё косой взгляд и чуть не упал в обморок, когда увидел в густой и мутной зеленоватой моче роящихся личинок, которые продолжили отвратительно извиваться прямо во внутренних язвах Кипятоши, превращая пытку в агонию.

Чайник не выдержал и обильно блеванул белой пеной вперемешку с кровью.

— Ого! — крикнул кто-то из окружавших его людей, — да куда у тебя всё это помещается, ты же полый, нахуй? Пацаны, присоединяйтесь.

Кипятошу окружили эти страшные люди, всего около семи человек. Он закрыл глаза и всё, что чайник чувствовал — это острая боль от культи на месте некогда изящно искривлённого носика и кислый удушающий запах подзалупного творога, который вытеснил почти все его мысли.

Рой тёплых прерывистых водопадов окропил тело Кипятоши, отчего все раны и ссадины заболели в два раза сильнее, а жёлтые струи, попадавшие внутрь, вздымали мутную взвесь и взбивали её в жидкую пузырящуюся пену. Мелкодисперсный жёлтый туман поднимался над головой Кипятоши и сверкал в лучах тусклого света лампочки.

— Мужики, посторонись! — жирдяй, стоявший до этого в стороне подлетел к Кипятоше.

Все разошлись, будто знали в чём дело. Жирдяй без церемоний спустил свои камуфляжные портки, которые зазвенели пряжкой расстёгнутого ремня. Слоняра сел на Кипятошу сверху, как на унитаз. Кипятоша закряхтел и застонал. Его тело едва выдерживало вес потной туши. Вальцовка его горлышка заскрипела и, казалось, вот-вот разойдётся под чудовищным натиском, а тело Кипятоши сколлапсирует под живым прессом. Он напряг всё своё нутро, боясь пошевелиться, но при этом мечтая о быстрой смерти и лелея надежду, что острые грани неравномерно жёсткого металла вопьются в волосатую задницу и наградят её хозяина столбняком.

Кипятоша заорал. Жирдяй поднатужился и выдал плотную струю поноса в мятое металлическое и подогретое мочой лоно Кипятоши. Заключённый в кишках перебродивший пердёж выстрелами вылетал из ануса, барабаня давлением по стенкам чайника. Напор был такой сильный, что смесь жидкого говна и мочи полилась у Кипятоши прямо из носа. Точнее из той безобразной дыры, на месте которой раньше был нос.

Присутствующие в комнате начали задыхаться, когда почувствовали тяжёлый запах гнилого мяса и запревшей промежностью бомжихи, разнёсшийся по комнате. Кого-то из них даже вырвало на пол, кто-то упал в обморок, а кто-то выбежал с воплями, одолеваемый химическим безумием. Кипятоша уже не чувствовал ничего, а только панически хватал воздух ртом.

— Идиоты! — крикнул им вслед гомерически хохотавший Лысый, — ладно, хватит, — обратился он к жирдяю.

— Да я ещё не закончил, — отмахнулся тот.

— Хватит уже, он ща тут подохнет, чё нам с ним потом делать, — Лысый схватил жирного за плечо и столкнул с Кипятоши, из носа и рта которого непрерывно лился кал.

Как только жирдяй освободил Кипятошу от своего веса, тот жалобно вскрикнул в облегчении. На пару секунд он ощутил невесомость облегчения, которая грубо прервалась жгучей болью, охватившей все внутренности Кипятоши. Он почти упал в обморок.

— Тащи горелку, — крикнул Лысый жирному, — ща взбодрим его.

Жирный встал на ноги и, продолжая срать, натянул на себя штаны. Его портки мгновенно потемнели на жопе и из штанины полился понос.

— Пиздец, — буркнул Лысый, глядя на это.

Кипятоша откашлялся и стал жадно хватать воздух, изредка бросая безумный взгляд на Лысого.

Лысый взял горелку из рук жирного, зажёг её и поставил под стул, на котором сидел Кипятоша. У стула была дыра в сиденье, так что ровное дно Кипятоши оказалось прямо над пламенем.

— Крышку его дай, — скомандовал Лысый.

Послышался скрежет металла о бетон, как будто кто-то поднял крышку с пола. Из темноты высунулась рука и передала верхнюю крышку Кипятоши Лысому. Лысый подошёл и примерил крышку к изувеченному телу Кипятоши. Крышка не подходила, потому что чайник был деформирован. Тогда мужчина силой запихал крышку, заставив Кипятошу снова испытывать боль.

Откуда-то из подземелий снова послышался душераздирающий женский крик.

— Ве… Веснушка, — прохрипел Кипятоша и исподлобья полным ненависти взглядом посмотрел на Лысого, ловя почти в полной темноте отблески его глаз.

— Ща мы тебя вскипятим… — спокойно сказал Лысый, — а там, глядишь, и вспомнишь чего.

Он молча стоял и наблюдал за агонией Кипятоши. Из носа Кипятоши пошли мелкие струи пара, слышались гулкие взрывы тяжёлых пузырей поноса внутри. Кипятоша почти терял сознание одновременно от боли в культе, от жжения предсмертно копошащихся в подогретых моче и поносе личинок, и от недостатка кислорода. Он всё ещё не понимал, что от него хотят.

Говно быстро вскипело, но Кипятоша отчаянно хватался за жизнь, теряя всякую надежду её удержать. Боль была адской, Кипятоша не мог сдержать воплей боли, которая острыми раскалёнными иглами пронзала каждый атом его жестяного тела, заставляя страдать не меньше Иисуса на кресте, а может и больше. Он не был хорошим чайником, но всё же не настолько. А может и настолько, кто здесь судья?

За дверью раздался взрыв, а точнее многократно усиленный звук выстрела, который разнёс дешёвый дверной замок и саму дверь в щепки. У Кипятоши заложило уши. Не успел Лысый опомниться, как яркая вспышка света озарила его лицо в последний раз, пока он был жив, и Кипятоша наконец увидел рыло своего мучителя. Оно было рябым, от некогда затянувшихся язв, остроносым и с искривлённой челюстью. Это лицо показалось Кипятоше знакомым, но он никак не мог вспомнить его.

Лысый упал и под ним быстро образовалась лужа крови, пока он еле-еле телепался в агонии. Четверо были убиты сразу серией точных оглушительных выстрелов, но трое оставшихся успели дать отпор стрелку. Одна из отрикошетивших пуль перебила ножку стула, и Кипятоша чуть не упал на пол, но его путы ослабли.

В полуобморочном состоянии чайник освободился от верёвок и в одной из вспышек выстрела увидел копну рыжих волос.

— Веснушка… — прошептал он.

Веснушка была жива. Это придало сил Кипятоше, и превозмогая чудовищную боль в изувеченном теле, он подошёл сзади к окружавшим Веснушку мордам и обдал их вскипячённым поносом, окропляя говном и мочой их потные головы. Кипятоша успел отвлечь таким образом только троих из них. Они заорали вразнобой и стали сдирать загустевшие фекалии, которые приклеивались к их коже и затекали в глаза, делая их навечно слепыми.

Последний мучитель, не получивший своей дозы фекального напалма, обернулся и занёс руку с ножом над Кипятошей, и в тот же миг его голова разлетелась на куски, обдавая спидозной кровью всё помещение. Опухшее безобразное лицо Кипятоши покрытое дерьмом и блевотиной теперь было окрашено кровью, которую чайник слизал со своих губ, чтобы удалить хоть немного свою жажду. Пытки, кажется, что-то надломили внутри него, отчего жестокость первобытных предков теперь не сдерживалась ровным и тонким слоем эмали.

Кипятоша в исступлении стал колотить ногами безжизненные трупы, втаптывая их черепа в бетонный пол, крича срывающимся на визг голосом проклятья вдогонку их чёрным душам, спускавшимся в ад.

— Кипятоша! — крикнула Веснушка и одёрнула своего друга, — всё кончено.

Кипятоша посмотрел на неё своими искажёнными безумием глазами и занёс свою руку, чтобы ударить Веснушку, но в последний момент опомнился.

— Веснушка! — заплакал Кипятоша, — ты жива!

Он посмотрел на её порванный белый сарафан, который между её ног был густо окрашен кровью.

— Что… Что эти твари с тобой сделали? — рыдал Кипятоша, — зачем? Веснушка, зачем… зачем им всё это? Почему? Что мы им сделали?

— Кипятон! — Веснушка взяла Кипятошу за плечи и потрясла, разбрызгивая всё ещё жидкие фекалии, — очнись! Что с тобой? Где Книга?

— Ч-что? — заикаясь проговорил Кипятоша, — какая Книга, ты о чём, Веснушка?

— Вот чёрт! Кипятоша? Что последнее ты помнишь? Какой сейчас год?

— Помню… Э-э-э… Мы последний раз вели с тобой эфир на радио… Это было… Неделю назад, кажется.

— Блядь! — буркнула Веснушка, — что же они с тобой сделали? Что это гниды наделали!

— В чём дело, Веснушка?

— Кипятоша… Как бы тебе сказать… То, что сегодня произошло — было предсказано несколько лет назад. Всё так, как и должно быть. Мы сделали это!

— О чём ты? Где мы?

— Мы под землёй. Это секретная тюрьма правительства Йемена.

— Мы что, в Йемене?! — Кипятоша схватился за голову, — ёб твою мать!

— Да, — спокойно ответила Веснушка.

— Но как мы тут оказались, что случилось?

— Кипятоша, успокойся. Ничего ещё не закончилось. Через двадцать минут нам прибудут на подмогу: на поверхности ещё полно людей, которые захотят нас убить.

— Но почему?! — Кипятоша заплакал. Каждая слеза обжигала его ноющие раны.

— Сядь, — Веснушка аккуратно усадила Кипятошу на уцелевший стул, — несколько лет назад наш пророк сказал, что рыжеволосая славянская девочка, которую силой возьмёт арабский мужчина, родит воплощение Аага на земле.

— Но…

— Подожди… Все мы верим, что та девочка, о которой идёт речь — это я. Я давно приняла свою участь, хоть и знала, что она будет мучительной, но я верю, что от своей судьбы лучше не убегать. В Йемене мы оказались из-за нашей миссии. Тот, который изнасиловал меня, сам того не зная, исполнил пророчество. Понимаешь?!

— Но… Кто эти люди? — Кипятоша окинул руками гору трупов в комнате.

— Арабы, и вместе с ними и все мусульмане, возненавидели нас, когда мы рассказали о нашем пророчестве миру, потому что решили, что таким образом мы порочим их религию. Окажись мы в любой из арабских или мусульманских стран, с нами поступили бы также.

Кипятоша сидел молча и смотрел на Веснушку, выпучив глаза.

— Но теперь, — Веснушка погладила свой живот, — теперь всё будет хорошо… Теперь всё будет хорошо, — приговаривала она и странно улыбалась, смотря в пустоту, — всё так, как должно быть… Мы почти у цели… — она улыбнулась одними губами.

— Веснушка, — шёпотом позвал Кипятоша, — мы что, сектанты?! Что хотели от меня эти люди?

— Вообще, они хотели нас убить. Но они не смогли противостоять искушению завладеть лампой Аладдина, твоего предка. Они хотели узнать у тебя, где находится его могила.

— Что?! Зачем?!

— Ну как зачем. Она же часть восточной культуры, ценный артефакт, который позволил бы им захватить мир.

— Ёбаный рот! — вырвалось у Кипятоши, — да что происходит?!

Кипятоша поник, взялся за голову и стал раскачиваться вперёд и назад.

— Но ты же им не сказал, да? — спросила Веснушка.

— Да я ничего не помню! — крикнул он, — наверно нет. Я и сам не знаю, где эта могила.

— Отлично! Потому что эта лампа нужна нам самим. И она здесь, в Йемене.

— Что?! Я думал, что она давно утеряна! Да и вообще — легенда. Я не особо в это верил, думал, что это больше семейная байка.

— Мы тоже так думали… Ну… мы все, и ты тоже. Но мы нашли её тут, в Йемене.

— А… А кто такой Ааг, и зачем всё это? — Кипятоша начал страшно заикаться.

Повисла тишина. Послышались глухие звуки выстрелов и криков.

— Пойдём, — скомандовала Веснушка, — по пути расскажу.

Они пошли по длинному едва освещённому коридору, переступая через тела. Кипятоша еле ковылял, поэтому Веснушка держала его под руку, неся в другой руке дробовик, который Веснушка перезаряжала во время разговора.

Несколько минут они шли по идеально прямому тоннелю, налево и направо от которого уходили такие же длинные неосвещённые тоннели. Наконец, они достигли металлической лестницы, ведущей вверх, где через вентиляционные дыры пробивался солнечный свет. Кипятоша услышал шум вертолёта.

Веснушка поднялась по лестнице, оставив Кипятошу стоять внизу и открыла тяжёлый люк. Кипятоша посмотрел наверх и увидел развороченную промежность Веснушки, покрытую подсохшей кровью.

Веснушка выглянула наружу, щуря глаза.

— Кипятоша, давай наверх, — обратилась она к едва стоявшему на ногах чайнику и спустилась к нему, чтобы помочь.

Девочка подсадила его на лестнице и помогла ему подняться, поднимаясь следом за ним.

— Надо просто подняться! — говорила она стонущему и обмякшему Кипятоше, — просто подняться!

Агрессивные солнечные лучи, коснувшись ран Кипятоши, вызвали новый прилив боли, заставляя того стонать.

— Потерпи немного, — тихо говорила ему Веснушка, — скоро всё пройдёт.

Военный вертолёт стоял в ста метрах от люка и вздымал горы песка в воздух. Под оглушительный шум они доковыляли до него, минуя расстрелянные тела людей, которых Кипятоша видел впервые.

— С возвращением, майор, — услышал Кипятоша голос в ушах, когда они с Веснушкой сели в вертолёт, и ему на голову надели шлем.

Веснушка посмотрела на повернувшегося к ней пилота и отдала ему честь двумя окровавленными пальцами.

— Кто такой Ааг? — спросил Кипятоша, повернув обезображенную голову к Веснушке, — что будет дальше?

— Не волнуйся, Кипятоша, скоро всё закончится, — снова повторила она, — как только родиться наш Спаситель, — она произнесла это поглаживая свою живот, — всё сразу закончится.

— Что, что закончится?! — в отчаянии крикнул он. Ему очень не нравилась манера, с которой Веснушка говорила об Ааге, — что закончится? Веснушка, ты меня пугаешь!

— Успокойся, Кипятоша, я понимаю, ты потерял память, но до этого ты был активным членом нашего движения… Ааг — наш Спаситель. Пророчество говорит, что он должен родиться и овладеть утерянной лампой Аладдина, и тогда весь мир сгинет.

— Но… зачем? Зачем нам убивать… всех?!

— А затем, что те, кто помогут Аагу в осуществлении его миссии, обретут вечное счастье, а все остальные сгинут.

— Но, Веснушка… я тебя не узнаю… Ты готова уничтожить весь мир, ради собственного блага?

— Кипятоша, не будь таким наивным! Ты, кажется, забыл, как дети схватили тебя посреди спектакля, который показался им излишне детским, и насрали в тебя, прямо как сегодня. Забыл?! Или как тебя под Питером изнасиловали бомжи, помнишь? Люди сейчас очень жестокие и ждать милосердия от них не приходится… Да и ради кого спасать этот мир? Ради этих обезьян, не знающих жалости, но понимающих только грубую силу? Ни интеллекта, ни разума, ни совести… Пусть идут нахуй! Этот мир уже не стоит того, чтобы его спасать… Мне надоело! Все наши усилия — лишь попытка подогреть вакуум космоса. Они бесполезны!

Кипятоша горько заплакал, не понимая, когда Веснушка успела стать такой жестокой и отчаявшейся. Он помнил её улыбчивой и всегда готовой прийти на помощь девочкой. Но теперь перед ним будто находилось что-то другое.

— Кипятоша, не расстраивайся. Я знаю, ты всё поймёшь со временем, как понимал и раньше.

Кипятоша заметил связку гранат, лежащих в сумке рядом со своими ногами. Он медленно наклонился к ней и расстегнул молнию. Заплаканными глазами он посмотрел на идеальное голубое небо и на жгучее солнце, которое вроде бы светило всем одинаково, но казалось таким чужим. Его глаза забегали, он пытался осознать то, что только что услышал, и вспомнить хоть что-то из своего прошлого, но тщетно. Он продолжал плакать.

На полном ходу вертолёта, сквозь пелену слёз, размывающих ему взор, он выдернул сразу три чеки у гранат, лежащих в сумке, которые беззвучно щёлкнули, поглощённые шумом бешено вращающихся лопастей.