КАК Я ПРОДАВАЛ КРЕСЛО-КРОВАТЬ
В детстве было у меня кресло-кровать. Я специально просил у родителей именно его, чтобы в комнате было больше места, а так как я был единственным ребенком, родители почти всегда делали всё, что я хочу. Они как раз затеяли ремонт, и когда он был закончен, я стал счастливым обладателем мягкого тканевого предмета мебели темно-зелёного цвета.
Мне всегда нравился процесс трансформации места для сидения в место для лежания в несколько движений обитой фанеры и металлического каркаса. С утра я мог повторять то же в обратном порядке, превращая спальню в танцевальную студию.
Дважды в день кресло и кровать превращались одно в другое, но несовершенный механизм с течением времени всё больше демонстрировал свои слабости поскрипыванием, лязгом и пошатыванием. В конечном итоге собирание-разбирание уже не приносило того удовольствия, а мебель всё больше ветшала и проседала.
Шли годы, я уже подрабатывал на хлебовозе грузчиком и решил улучшить свои жилищные условия, заказав нормальную кровать. Старая кровать была собрана в последний раз, чтобы остаться креслом навсегда.
Новая кровать «кинг-сайз» была очень удобной. Я купил её специально, чтобы водить тёлок, но на самом деле это был самообман, поскольку парень, интересующийся исключительно балетом и северокорейским анимэ мало кого привлекал, как и его прыщавое бледное ебло.
Места в комнате было мало, поэтому было решено продать старую ненужную мебель. Объявление о продаже кресла-кровати с потёртой обивкой висело долго, хоть я и просил чисто символическую сумму.
Но вот однажды раздался звонок от пожилого мужика, который хотел забрать мою старушку. Он приехал, и я отвел его в свою комнату, чтобы показать кресло. Он внимательно и скурпулёзно осмотрел уставшую обивку и даже фанеру на задней панели на предмет повреждений. Он отмечал каждое пятно, каждую дырочку и каждую потертость.
Потенциальный покупатель попросил разобрать кресло, чтобы проверить механизм. Я полез за специальной лямкой и в момент, когда внутренности кресла начали распрямляться, я тут же вспомнил ощущения, как делал это в первый раз и чуть не прослезился, осознавая прошедшее время. Поглощённый своими мыслями, я уже не помнил, как закончил раскладывать древний механизм.
Когда я опомнился, то увидел белую, но пожелтевшую от времени, ткань кровати, сверкающую бурыми и жёлтыми пятнами мочи, перебивающими одно другое. Мои глаза округлились, ведь я совсем позабыл, как постоянно ссался в поролон матраца и вытирал капли подростковой спермы об обивку, о чём свидетельствовали глянцевые пятна.
Я тут же увидел раздроченное отверстие между подушками, которое я периодически яростно ебал в пубертатный период своей жизни, да и позже тоже. Эта дырка уже не имела той молодой упругости, а тёмно-желтые пятна высохшей спермы свидетельствовали о её бурном прошлом. Я потрогал старую плюшевую вульву и она приветственно затрещала ссохшимся цементом от многократного принятия моей кончи. Комнату начал заполнять аромат дважды свернувшейся манной каши с несвежей селёдкой.
Я перевёл взгляд повыше и увидел плотный тёмно-коричневый окаменевший черкаш говна в районе головы. Однажды в детстве я обосрался в трусы и решил проверить, насколько сильно воняет моё говно и запустил руку в бельё. Вытащив ладонь полностью покрытую поносом, с какими-то твёрдыми вкраплениями, похожими на сено, я понюхал её и чуть не упал в обморок, когда одурманивающий дух фекалий через носовые проходы достиг альвеол в моих легких. Насытившись, я засунул руку под простынь под подушкой и вытер её насухо. Я боялся, что родители отругают меня, поэтому решил, что так уничтожу улики.
Потом, конечно, правда вскрылась, когда утром мама зашла в мою комнату и чуть не задохнулась. Позже, когда она отдирала приклеившуюся простынь, её даже вырвало на ковёр. Черкаш быстро высох и мне приходилось спать, положив на него подушку. Иногда я засовывал руку туда и чесал её о его шершавую окаменелость.
Эти воспоминания словами срывались с моих обкусанных губ, но я, поглощённый воспоминаниями, даже не замечал этого, а мой гость по объявлению покорно слушал. Он часто захлопал веками, а из его глаз полились слёзы. Я надеялся, что это от моей грустной истории, а не от разъедающей вони.
Я встал рядом и мы молча смотрели на это уничтоженное моей похотливостью кресло. Огромные жёлтые пятна мочи, окаменевший черкаш от говна, белёсые брызги спермы на внешней обивке и выебаные подушки, зиявшие запаутиненной мебельной пиздой.
«500 рублей», — констатировал мужик, еле делая вдох. Я молча протянул ему руку, заключая сделку. Тем же вечером, глядя на полную луну и держа в руке хуй, я взгрустнул о том, что окончательно очерствел, ведь шершавая купюра стала для меня дороже первой любви.